Река вечности - Страница 22

– Ты, верно, возглавляешь передовой отряд воинства своего господина? Или ты катаскоп?

Эфраим не нашёл другого способа перевести это слово, как "лазутчик", "подсыл", да ещё и невольно, не разобравшись, облёк его в ту форму, которая окрасила вполне безобидный вопрос Александра чёрным отвращением. "Презренный соглядатай".

Ипи вскипел было, но удержал себя в руках.

– Подсыл? Мне ведомо, что в иных странах нет Хранителей Трона, – Ранефер выдавил улыбку, – но у нас, Держащий Скипетр Ириса – это страж царя, разум и уста его. Поверь, славный Алесанрас, кинжал в ночи или яд – оружие недостойное Хранителя Трона.

Произнеся это, Ипи бросил быстрый взгляд на Анхнасира. Поверенный выражением лица не отличался от каменного истукана. Ипи усмехнулся.

Эфраим, сообразив, к чему могли привести неосторожные, необдуманные слова, торопливо переводил, щедро пересыпая речь смягчающими оборотами. Александр в лице не изменился. Ответил спокойно:

– Я вовсе не хотел оскорбить, достойный Ранефер. Прости, если мои слова огорчили тебя. Я всего лишь подумал, что ты из тех воинов, что идут впереди, предотвращая вражьи засады.

Ровная речь Александра несколько охладила возмущение Ипи.

– Ты понял правильно, достойнейший. Верно, смысл твоих слов исказился в переложении через два языка.

Эфраим вздохнул с облегчением.

– Так ты ищешь войско мидян? – спросил Александр.

– Нет, не ищу. Спустя три дня после битвы уже нет необходимости преследовать бегущих.

– Какой битвы? – удивился царь.

– Той, в которой мы разгромили стотысячное воинство тридцати трёх царей. Неужели вы не видели следов её, не встретили отступающие отряды митанни, хатти и "пурпурных"?

– Врёшь! – вырвалось у Лагида.

– Я никогда не лгу, – холодно, с металлом в голосе ответил Ранефер.

Александр примирительно протянул руки ладонями вперёд.

– Ещё раз повторю, я не хотел оскорбить тебя. От самого Антиливана мы не встречали на своём пути иных людей, кроме мирных землепашцев.

Ипи мрачно усмехнулся.

– Значит митанни бегают быстрее, чем я думал.

– Он лжёт, Александр, – процедил Птолемей по-македонски, дабы не понял египтянин, и проводник сдуру не вздумал перевести, – не мог Дарий собрать второе такое же войско за столь короткий срок.

– Вспомни следы, Лагид, – также на родном языке ответил Александр, обдумывая загадку, подкинутую насмешливой судьбой.

– Это могли быть их следы, а не персов. К тому же там невозможно было определить численность рати. Да и посмотри на них, – Птолемей протянул руку в сторону строя египетских колесниц, – их едва ли больше, чем нас. Как они могли справиться со стотысячным войском?

– Лагид, ты множество раз стоял подле меня, когда мы принимали послов очередного покорившегося города варваров. Вспомни, как они говорят: "Царствуй десять тысяч лет, о могучий сокрушитель дюжины дюжин воинств..." И так далее. Варвары склонны произносить цветистые речи. У них так принято. И даже эллины поддаются искушению преувеличить силу врага. Вспомни, что писал Геродот про войско Ксеркса. Возможно, Гелланик был прав – из Газы действительно шли подкрепления в Тир. Или эти египтяне преследовали остатки воинства Мазака, бежавшие из Египта.

– Видать крепко их допекли персы, раз они устроили столь грандиозную погоню, – фыркнул Птолемей.

– Почему нет? Варвары кровожадны. Разбили Мазака? Что ж, от нас славы не убудет. Видно, что воины они хорошие, хотя и безмерные хвастуны, в чём-то сродни тем кельтам, что мы встретили на Истре. Помнишь? Которые заявили, что боятся лишь, как бы небо не упало на землю.

– А ты ждал, что они признаются, будто боятся тебя? – усмехнулся Птолемей и спросил, – что ты намерен делать, царь?

– Я надеюсь, мы договоримся о нашем свободном проходе, и они расступятся. В Тире я организую посольство к этому Менхеперре. Мы, как видишь, понятия не имели о том, какие страсти кипят в Египте. Эвмен ничего не докладывал. Вот пусть теперь исправляет упущение разведчиков.

– Ты думаешь, они пропустят беспрепятственно? – Птолемей кивнул в сторону Ранефера, молчавшего в ожидании, когда македоняне наговорятся между собой, – зачем построились, как для битвы?

– Не знали, чего от нас ожидать. Хотели бы драки, напали бы сразу. Мы им не враги, не сделали друг другу никакого зла. Нам нечего делить.

– Пока, – заметил Птолемей, – ведь ты после Финикии собирался идти в Египет.

– В Египет, захваченный персами.

– Что же, теперь отступишься?

– Посмотрим, – ответил царь.

Он повернулся к Ипи и сказал опять по-эллински:

– Что ж, доблестный Ранефер, как видно, мы не враги, а мидян, которые могли бы подать помощь Тиру вы разбили. Я не просил о помощи, но, вы оказали её, не ведая о том. Разойдёмся же миром, а позже, когда я достигну Тира, обменяемся посольствами, дабы лучше узнать друг друга и установить добрососедские отношения.

Услышав слово "Тир", Ипи вздрогнул. Пытаясь понять, что стоит за наглым хвастовством полунищих акайвашта, уверявших, что сокрушили походя одну из сильнейших держав мира, он совсем забыл, что они идут в Тир. В Тисури. Да ещё, как к себе домой!

– Что вам надо в Тисури? – Ранефер хотел задать этот вопрос, подчёркнуто вежливо и отстранённо, но голос чуть дрогнул, выдавая напряжение, сковавшее Верховного Хранителя.

– Где? – не понял Александр.

– В Тире, – поспешил объяснить Эфраим.

– Почему тебя это интересует? Тебе, египтянину, есть какое-то дело до этого города? – удивился царь.

Всеблагие Нетеру, какое невежество! Вторглись в чужую страну и при этом понятия не имеют, ни об истинной её мощи, ни об отношениях с соседями, которых норовят обидеть безо всякого стеснения и оглядки.