Река вечности - Страница 87

* * *

– Дурень, тебе же говорят – мы все их видели. Все.

– Сговорились.

Раздался нервный смешок. Теримах театральным жестом воздел руки к прокопчённому потолку.

– Боги, ну как можно быть таким твердолобым?!

– Ты за слова-то свои...

– Ответит, не волнуйся, – на плечо недоверчивого слушателя, сидевшего спиной к двери, легла мозолистая ладонь, а густой бас заставил многих присутствующих втянуть головы в плечи.

Послушать байки походников явилось высокое начальство. Таксиарх Кен, один из старших стратегов, командир асфетайров, при всей своей внешней суровости отличался особой близостью к простым воинам. Вечером его частенько можно было увидеть в их кругу с деревянной миской просяной или гороховой каши.

Теримах и ещё несколько человек привстали, приветствуя стратега. Рыжий и воины его декады, приняв приглашение земляков-знакомцев из числа "пеших друзей", пришли отметить возвращение и рассказать о своих приключениях. Собрались в Старом Тире, в каком-то доме недалеко от порта. Вид города, конечно, впечатлил вновь прибывших, но нельзя сказать, что очень уж сильно. Всякого навидались за пять дней перехода от Пепельной Пустоши. Следам пожаров, разгрому в домах и на улицах, малочисленности местных, тоже никто не удивлялся. Только Медведь совсем почернел лицом, увидев в какой-то подворотне труп женщины с подолом, завёрнутым на голову. Он и прежде не отличался разговорчивостью, а после того инцидента в иудейском селении совсем замкнулся, общаясь с товарищами односложно.

– Сидите, – махнул рукой Кен, – ты, рыжий, продолжай. Как ты там их обозвал? "Финикийские коровы"?

– Да, – ответил Теримах.

– Помнится, в Олинфе, на агоре, видел целиком слоновый рог, а недавно, в Сидоне...

– Это не рог, – перебил стратега рыжий.

– Я слышал, это у них зубы такие, – сказал один из воинов.

– Брехня, – авторитетно заявил другой, – это же какую пасть надо иметь...

– Не брехня, – буркнул Полидор, молчавший в течение всего теримахова рассказа о "Малом Анабасисе", как уже окрестили вылазку Александра некоторые её участники.

– Верно, – сказал Теримах, – эти зубы у слона изо рта торчат.

– Бывает же чудес на свете...

– Да уж... Разливай. Накатим за чудеса. Будь они прокляты...

– "Пурпурные" рассказывают, – сказал Кен, – что в Вавилоне, в царских садах, Дарий держит много слонов. Их родина далеко на востоке, в Индии. Оттуда пригоняют. Там на этих зверюгах ездят. Даже сражаются, сидя верхом, как на лошади.

– Как это, "далеко на востоке"? Вон, Теримах говорит, в дне пути отсюда целое стадо видели...

– Это здесь. А там... – Кен неопределённо мотнул головой, но все поняли, что он имеет в виду, – не водятся. Вымерли, видать. Как львы у нас, в Македонии. Мне бабка рассказывала, последнего льва ещё при Филэллине прикончили.

– Твоя бабка, Кен, небось и Ксеркса живьём видела? – поинтересовался кто-то из задних рядов.

– Дурак ты, – беззлобно ответил стратег.

Многие присутствующие помрачнели. Только отвлеклись от тягостных мыслей, как вот нате вам снова...

– Ох-хо-хо... Охохонюшки... Как же мы теперь-то будем? – спросил, глядя в пустоту, Тидей.

В сражении с египтянами милетянин рвал и метал, стараясь смыть позор плена. Дрался в самом горячем месте, был легко ранен. Не зря на него в своё время большие начальники обратили внимание. Воином наёмник оказался не из последних. Теримах видел это, потому после боя расквасил носы паре острословов, намеревавшихся наградить Тидея почётным прозвищем – "Засранец".

Но вот этот вздох некоторые посчитали притворным.

– Тебе-то что, милетянин? – мрачно посмотрел на него Медведь, – у тебя ни жены, ни детей. Наёмник...

– Как будто у тебя жена есть.

– У меня мать с отцом ещё живы...

– Все, считай в покойники запишут, – бросил один из "пеших друзей", воин, у которого все лицо пересекал уродливый шрам, а левое ухо отсутствовало.

– Может, вернёмся ещё? – неуверенно протянул другой.

– Хрен, ты вернёшься, – ожесточённо сплюнул себе под ноги одноухий, – так все и подохнем здесь.

– Двум смертям не бывать, – спокойно сказал Тидей, – чего бояться? Пока мы живы – смерти нет. Когда она придёт – нас не будет.

– Воистину так, – согласно кивнул Кен.

– Да ты философ, милетянин, – сказал одноухий.

– Не я – Эпикур.

– Образованный, выходит? Не веришь, значит, в Лодочника?

– Не верю. Басни для деревенской темноты.

– Ишь ты, какой... Как хоть тебя в наёмники-то занесло?

Не дождавшись ответа, воин посмотрел на Теримаха и других щитоносцев.

– Не видели вы, чего тут у нас было...

– Мы, зато, многое другое повидали, – спокойно ответил Теримах.

Повисла пауза.

– Заметно... – в тягостной тишине прозвучал ещё один голос, – сколько вас вернулось...

– Слышь, милетянин, вон, рыжий сказал, вы даже тела павших не погребли. Ничего, что они к Харону без оплаты ломанутся, а он их пинками назад? Неприкаянными скитаться. Не напрягает?

– Чего ты ему рассказываешь? Он в Харона не верит.

– Да мне насрать, во что он там верит... Столько народу, без погребения... Эпикур хренов. Удобно так, да?

– Ты, я смотрю, недоволен? – процедил Теримах, – иди, хорони. Дорогу объясню.

– Будут мне трусы ещё указывать, – снова сплюнул одноухий.

Теримах вскочил. Полидор схватил его за локоть.

– А ну, сядь! – рявкнул Кен, и повернулся к одноухому, – если пасть не захлопнешь, язык вырву! Ты кого в трусы записал? Александра? На том поле Гелланик голову сложил! Тело варварам досталось... Мы с ним дорог протопали... Ты ещё...